2006-03-20 09:12:25

Up to now, 33 Russian-funded enterprises have been founded in Harbin. Total investment amounted to US$29.18 million and registered capital was US$28.27 million. There was only one Russian-funded enterprise in Harbin in 1980s, 13 newly added in 1990s and 19 added after 2000. The number of Russian-funded enterprises in form of Sino-foreign cooperative venture, sino-foreign equity venture and wholly-foreign owned enterprises grew quickly. At present, out of 33 Russian-funded enterprises there are 16 in manufacturing industry, 6 in catering industry, building and engineering, 3 in high-tech, 2 in consultation and 2 in whole sale and retail.
Source: Network Center of MOFCOM

SHANGHAI - When Russian President Vladimir Putin visited China, who really got what? Who were and are the winners in the short term and the long run? Russia got a chunk of territory and China's endorsement of Moscow's World Trade Organization (WTO) entry; China did not get a coveted pipeline but there were a spate of mutually beneficial economic accords. Still, China takes the long view and figures that it will come out on top. It may take 20 years, strategic analysts calculate, but China sees itself the winner.

Putin paid his third state visit to China last week, marking the 55th anniversary of the establishment of Sino-Russian (then Sino-Soviet) diplomatic relations. Putin got what Russia wanted from China: approval of a powerful state for Russia's accession to the WTO. Russia and China also resolved their long-standing dispute over their 4,300-kilometer-long borders, somewhat in Russia's favor. More than 10 (primarily economic) agreements were signed, but not the big prize - the route of an oil pipeline. China seeks a branch from Russia's far east to China's northeast region. Putin said directly that this should be considered from Russia's interests. In other words, China didn't get what it wants to get from Putin's visit, and was disappointed. The outcome, however, is linked by Chinese analysts, and others, to the fact that China is a rising power while Russia is the declining empire. Japan, meanwhile, is also in the running for the pipeline and has offered huge financial incentives to Moscow.

More generally, people in China have all kinds of misunderstandings and questions over Sino-Russian relations, and are unwilling to agree with Putin that Sino-Russian relations are enjoying the best period in their history. They consider that there is a phenomenon of "upper hot while lower cold" - politics hot while economy cold - and naturally there is distrust between the two. The An-Da (Angarsk to Daqing) oil line has not been resolved and its possible death - though not actually confirmed - was especially damaging to China's perception of Russia.

There is a saying that even in the Chinese countryside, the old women complain that Russians are too snobbish, cannot be trusted; many people think Sino-Russian relations are an example of those in which each makes use of the other to show dissatisfaction with America's unipolar hegemony, and so ties are just symbolic and temporary. At the same time, the new Chinese leadership, without the background of being educated in Russia and without personal relationships with Russian leaders, makes such worry rational and natural.

How should we understand the future of a Sino-Russian strategic partnership? Is it simply a revival of the 1970s China-America-Russia strategic triangle in which China joins Russia against the United States? Or does it mean, from the standpoint of some Americans who wanted to improve diplomatic ties with Beijing to offset the Soviet superpower, that "my enemy's enemy is my friend"?

China-America-Russia, a new strategic triangle?
Considering their military power and influence on world affairs, China-US-Russia relations do have the impact of a strategic triangle. China and Russia do disagree with and resist America's strategic pressure and unilateral hegemony. Although the Sino-Russian strategic partnership is not targeting the third party, the United States, the common consensus between China and Russia does have the effort of balancing US unilateralism.

Russia is yesterday's superpower, the US is today's only superpower and China will be tomorrow's world power. This is the key to understanding the new strategic triangle involving China, the US and Russia. In other words, the United States has had more space to develop in order to reach the peace bonus since the end of the Cold War and the collapse of the Soviet Union. Right now China is keeping a low profile but preparing to do what it wants to do and what is in its own best interest. The decline of Russia is not over yet. This will influence the dynamics of the China-US-Russia strategic triangle.

After the killings by separatists in Beslan, North Ossetia, last month, former US national security adviser Zbigniew Brzezinski published an article in the Wall Street Journal portraying Putin as Moscow's Benito Mussolini. He criticized the administration of US President George W Bush in supporting Putin's dictatorship in the name of anti-terrorism. Someone even suggested that if Senator John Kerry were elected president, the United States should add Russia to the "axis of evil", joining Saddam Hussein's Iraq, Iran, and North Korea. Another report is that the US wants to dismember Russia and the independence of Chechnya is the starting point. Russia's disintegration would have a second, even a third wave of repercussions.

If this is true, then under such circumstances, Russia's strategic need for China is increasing. China also must consider the potential strategic conflict over the Taiwan issue with the US, paying considerable attention at this time to the Sino-Russian strategic partnership. That comes as no surprise. A Russian partner would be helpful if the situation in the Taiwan Strait deteriorated and the US entered the conflict. However, China's huge market and rising influence in international affairs make America's anxiety over China's developing much less than over Russia's development. Because of a high degree of economic interdependence and comprehensive cooperation in international affairs, Sino-US relations are actually among the closest in the world. So the weak point of the China-Russia-US strategic triangle lies in the Russian side, because of its weakness and need for the United States.

But the Sino-Russian relationship has its own logic, which has surpassed the meaning of the China-Russia-US strategic triangle.

The logic of the Sino-Russian relationship
Besides providing a balance to the US superpower with its unipolar world view, China and Russia coming closer together has other rationales. To make their exchanges economically and politically beneficial, cooperation and enhancing their mutual consensus have three aspects.

1. Exchange. Sino-Russian relations are very pragmatic. Each side calculates carefully: what can the other side provide for me? Both parties are simply concerned with their own demands, not interdependence, and are even unwilling to give what the other side wants. For instance, Russia exports oil to China while keeping another eye open to Japan, selling more advanced weapons to India than to China, slighting the Chinese side. The reason is that since Russia, which is the weak side, is more limited in its strategic choices than China, Russia is concerned more about the rise of China than China is concerned about the rise of Russia.

In the political arena, there is mutual support for China and Russia in dealing with domestic issues: I support your attacks on terrorism and separatists of Chechnya; you support my endeavors against Taiwan's independence. Compared with the more difficult cooperation in energy (Russia fears China's rise and Japan offers lucrative pipeline inducements), terrorism, Chechnya and Taiwan are solid and reliable issues for both sides.

2. Win-win. To pursue a stable and long-term relationship, Sino-Russian relations must surpass the level of exchanges and simple trade, creating the win-win effect. Putin's China visit reveals it clearly. Both sides are eager to develop relations, narrow the gap between Russia and China and focus on fundamental, absolute concerns (terrorism and Taiwan). As a result, Sino-Russian relations have great potential. For instance, on the petroleum-piping alignment, Putin said this should emphasize the development of Russia's far east region, bringing the necessary cooperation between both nations in the region - and in China's northeast as well. The key is, can both sides bring this into the broad perspective of regional integration?

3. Consensus. On the international level, in maintaining domestic stability and in their development models, the two nations share great common consensus. There is a saying that Russia is following Deng Xiaoping's pragmatic reform model. Both sides uphold political multilateralism, oppose hegemonism and oppose the double standards of anti-terrorism.

The problem is - with this logic and common ground - how to evaluate the strategic development period and space of the Sino-Russian strategic cooperative partnership?

How long will Sino-Russian strategic cooperation last?
Since last year, after the standoff of the pipeline alignment from Russia's Angarsk to China's Daqing oil refinery, Putin promised to increase railroad transport to China and increase Sino-Russian cooperation in developing natural gas, which is clearly the intentional compensation to the failed pipeline plan and a repair for Sino-Russian strategic cooperative partnership.

The difference between railroad and pipeline reflects Russia's inflexible and incomplete attitude in dealing with China relations. The reason may be Russian worries about China's rise and the effect of such rising on Russia's security, but China also doubts whether Russia will maintain its domestic stability. So China pays more attention to diversifying its petroleum and weapon imports, spreading the strategic risk and not being dependent on a single large supplier. With the reduced reliability of Russia's resources for China's energy-hungry economy, Russia's weight in the view of China's strategic thinking will be devalued.

At the same time, after Sino-Russian relations enter what should be the fast track for economic development, Russia is dragging its feet in the development of its power resources, and is lagging behind in its ideas for the future. Both countries are now in the stage of post-socialist reform, their common mission. But once China enters the upper level of economic reform, Sino-Russian relations will wittiness a qualitative change, revealed by China's different expectations, compared with Russia's, concerning the Shanghai Cooperation Organization. Russia continues to believe the SCO should focus on striking three forces - terrorism, separatism and fundamentalism - while China hopes primarily to move the SCO to the level of economic cooperation. When Chinese Premier Wen Jiabao visited Russia last month, he consistently suggested building up Eurasia as a free-trade zone with Russia, but he was rejected by his Russian counterpart. The reason appears to be that Russia feels it is in crisis and manifests a siege mentality. Moscow appears to believe that if a free-trade zone were established, then Russia's economy and the regional Central Asian economies would actually be controlled by China, and Russia would thereby lose its political influence in the former Soviet republics.

Another factor influencing Sino-Russian strategic cooperation is the United States. After the terrorist attacks of September 11, 2001, the US leaders estimated that five terms of four-year presidency - 20 years - would be needed to finish the initial task of fighting terrorism. Therefore, anti-terrorism, as the common pursuit, provides the possibility of 20 years of the new strategic triangle involving China, the US and Russia. Sino-Russian joint statements contain many words about anti-terrorism and anti-proliferation, which helps to make the US more comfortable with the advance of Sino-Russian relations.

After the Cold War, especially after September 11, 2001, the international structure stepped into a period of great adjustment. Once that adjustment period ends, Sino-Russian strategic cooperative partnership will cross its own threshold and realize its own strategic possibilities. To the extent that such changes impact the mutual perception between China and Russia, ie, what benefits I derive from Sino-Russian ties is greater than what I fear from the other side, then China-Russia relations will reach the turning point. This buildup period is expected to last for 20 years. According to a widely accepted economic estimation, by 2020 China will become the second-largest economic entity after the United States. Then the asymmetric Sino-Russian relations will have to through the pattern of strategic partnership (recognizing China's dominance), or it has to be changed.

How much potential space for a strategic partnership?
Because China and Russia are neighbors and great powers, each has its own great strategic goal, so if Sino-Russian relations will not be put into the Asia-European integration network, the strategic period of the Sino-Russian relationship will meet its end. Particularly, the potentialities and future for Sino-Russian strategic partnership lies in the Middle Asian integration after the transition of the SCO and East-Asian integration following the six-party talks on the North Korean nuclear crisis. It would be difficult for a pure bilateral exchange and mutual Sino-Russian political support to seize and benefit from the development of economic globalization and regional integration.

Compared with their political relations at present, Sino-Russian economic relations are too weak and unvarying and lacking dynamism and creativity. To date, Sino-Russian cooperation is still driven by two engines: energy and anti-terrorism. Russia promises to transport 8 million tons oil to China this year, increase that to 10 million tons next year, and to 15 million tons by 2006. But China's oil imports from Russia are just 8.5% of its total oil imports. China has been the second-largest consumer and importer in the world since last year. It is still a question whether China's oil imports from Russia can meet the rising demand.

Ninety-five percent of Russia's exports to China are energy resources, while China's exports to Russia primarily are value-added industrial products. If both countries can realize the dream of extending the bilateral trade from today's US$20 billion to $80 billion per year, it will be very necessary to expand the new realms of cooperation with new visions in many areas.

So, during Putin's visit to China, the main topic for discussion was long-term cooperation over high-value-added products, including space flight, atomic energy, engineering, manufacture high technology and information technology.

Putin's state visit to China came just two weeks after Chinese Premier Minster Wen Jiabao's visit to Moscow. During Wen's visit, Russia made a commitment to increase supplies of crude oil to China; China also promised to invest $12 billion to Russian infrastructure by 2020. It seems that increasing the extent of interdependence for both sides, not just increasing the amount of trade, but also optimizing the trade structure, will provide a solid base for a strategic, mutually reinforcing partnership.

From the strategic position, China is the stronger player. The Sino-Russian strategic partnership should and will be used by China to serve its grand strategy of peaceful rise. So to understand Sino-Russian strategic partnership, we should examine it from the point of view of the strategic period and space of China's grand strategy. To grasp the coming 20-year strategic opportunity period, winning time at the cost of space is the basic choice for China. Now we can understand why Sino-Russian borders, disputed for years, finally have been settled somewhat in Russia's favor. The strategic period and space of Sino-Russian relations are compatible with China's grand strategy, and should have more potential in the future.

By Yiwei Wang is the assistant to the dean of the Institute of International Studies, Fudan University.
Source: http://www.atimes.com/atimes/China/FJ20Ad03.html

В России уже выросло поколение, не встречавшееся в жизни с такими понятиями, как "пятилетний план", "ударные стройки", "досрочное выполнение к съезду"... А вот в Китае, по-прежнему руководимом и направляемом местной коммунистической партией, стартовала тем временем 11-я пятилетка. Основные параметры социально-экономического развития страны на 2006-2010 гг. были утверждены в первых числах марта на ежегодной сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Поднебесная успешно развивает свое плановое капиталистическое хозяйство.

Удивительная все-таки страна! Когда весь мир из кожи вон лезет, чтобы ускорить экономический рост, столь необходимый для социально-экономического развития, пекинские власти ставят задачу этот рост замедлить. На протяжении целой четверти века прирост ВВП составлял в Китае 8-9%, и в прошлом году он чуть-чуть не дотянул до двузначной отметки. Но такая тенденция чревата "перегревом" экономики, и поэтому китайские власти поставили задачу в новой пятилетке уменьшить рост до 7,5% в среднем за год. Впрочем, это не должно помешать удвоению среднедушевого показателя ВВП по сравнению с уровнем 2000 года. Ведь следует отметить, что хотя Китай в настоящее время занимает по масштабам экономики 4-е место в мире, но в пересчете на одного жителя его ВВП составляет всего $1300, что, конечно, несопоставимо с уровнем более-менее развитых стран. Кстати, и эта цифра может оказаться завышенной, поскольку точного числа жителей Поднебесной, похоже, не знает никто. Пекин утверждает, что в КНР проживает 1,35 млрд человек, в то время как независимые эксперты считают более правдоподобной оценку населения Китая в 1,6-1,65 млрд человек.

Однако не только количественными показателями Китай намерен удивить мир в ближайшие годы. На 11-ю пятилетку Поднебесная поставила себе задачи качественно развивать экономику, в частности, оптимизировать структуру производства путем расширения доли индустрии услуг, наращивать инновационный потенциал и формировать группы конкурентоспособных предприятий в разных отраслях. Намечена серьезная борьба с главными "болезнями роста" китайской экономики, каковыми являются региональная дифференциация (крайне неравномерное развитие регионов), увеличивающийся разрыв между городом и деревней) и чрезмерная ресурсозатратность производства (например, энергии на производство единицы товара в КНР тратится в 4 раза больше, чем в США, в 7 раз больше, чем в Германии и в 11 раз больше, чем в Японии). В этой связи предполагается, в частности, снизить на 20% энергозатраты на единицу ВВП и на 30% – потребление воды на производство единицы промышленной продукции.

И это весьма кстати, поскольку сегодня Китай рассматривается как едва ли не главная угроза всем мировым ресурсам, в первую очередь, энергетическим. В своем докладе "Состояние мира – 2006" Worldwatch Instituteстремятся к новым и новым высотам потребления. Похоже, отдаваться мелкобуржуазным соблазнам их воодушевляет сама Коммунистическая партия Китая. Правда делает она это отнюдь не из-за чрезмерной заботы о развитии национальной плановой экономики. Просто это ее новый способ властвования. отмечает, что в прошлом году Китай был вторым в мире импортером нефти (после США). Прогнозируется, что если экономики Китая и Индии будут расти нынешними темпами, то к 2050 г. уровень потребления нефти в мире должен вырасти с нынешних 85 млн баррелей в сутки до 200 млн баррелей. А такого количества "черного золота" добыть будет просто невозможно. "Мало кто из геологов полагает, что производство нефти будет составлять хотя бы половину от этого объема, прежде чем пойдет на спад", – говорится в докладе. Кроме того, Китай потребляет сейчас 26% производимой в мире стали, 32% риса, 37% хлопка и 47% цемента. А китайцы, вопреки расхожим стереотипам прошлых лет, питаются отнюдь не одним только рисом: Поднебесная удерживает 1-е место в мире по потреблению мяса, производя и съедая больше 50% всей свинины на Земле. А дабы прокормить огромное население страны плодами весьма ограниченных и не слишком плодородных сельхозугодий, китайские аграрии вынуждены использовать такое количество удобрений, что по объему их использования КНР вдвое превосходит США. Об уровне потребления говорит и тот факт, что с 1996 по 2003 гг. количество мобильных телефонов в руках китайцев увеличилось с 7 млн до 270 миллионов. И хотя пока китайцы живут более чем скромно по меркам жителей развитых стран, однако

Американский политолог и писатель Джеффри Вассерсторм в связи с современным Китаем вспоминает дискуссию о тоталитарных обществах будущего, развернувшуюся полвека назад между Джорджем Оруэллом и Олдосом Хаксли. Первый в своем футурологическом шедевре "1984" описывает классическое тоталитарное государство – с его систематическим наступанием сапогом на горло и прививанием населению пуританского отвращения к "буржуазным" потребительским соблазнам. Хаксли же предположил, что будущие правящие элиты будут контролировать население иными средствами: они будут стремиться "держать подчиненных под контролем, отвлекая их сексуальными искушениями, развлечениями и другими видами удовольствий". В антиутопии "О дивный новый мир" Хаксли живописует картину общества "победившего гедонизма", где доступно управление настроением, народ легко отвлекается от политических и духовных проблем разнообразными удовольствиями, а развитая социальная фрагментация не позволяет ему объединиться. Джеффри Вассерсторм, в свою очередь, полагает, что "во многих отношениях сегодняшняя потребительская культура Китая является прямым воплощением описанного Хаксли успокоительного средства". По мнению Вассерсторма, "шедевр Хаксли привносит новое видение того, что в действительности происходит в Китае в XXI веке". "Ракурс "Дивного нового мира" со своим вызывающим блаженство наркотиком "сома" и чувственными развлечениями, известными как "ощущалки", вводящими в такое же всепоглощающее отрешение, которое в наши дни достигается благодаря видеоиграм и плеерам iPod, – пишет Вассерсторм, – дает новое понимание долгожительства КПК в качестве многогранной правящей партии".

И действительно, трудно объяснить, как коммунистическая партия остается в Китае у власти несмотря на крушение мировой "социалистической системы", события на площади Тяньаньмэнь и ежегодные десятки тысяч акций протеста по стране. К слову сказать, в 2003 г., по официальным данным, в КНР было зарегистрировано 53 тыс. таких акций, а в 2004 – свыше 74 тысяч. В них участвовали 3,67 млн китайцев. Однако все эти акции носили социально-экономический характер, политических требований практически не выдвигалось. Народ в Китае восстает, как правило, против своих эксплуататоров, максимум – против местных властей. Но на власть Партии не посягает.

Дело в том, что КПК взяла на вооружение (кроме, разумеется, полицейских дубинок и цензуры Интернета) идеологию "дивного нового мира" по Хаксли. Поскольку китайцы дорвались до дешевых в местном исполнении благ цивилизации, то Партия просто благословила их с головой окунуться в мировую гонку потребления, лишь бы подальше от политики держались. Футурологическая модель Хаксли органично дополнила рассмотренные под определенным углом зрения идеи марксизма-ленинизма, ну и, разумеется, конфуцианство, лежащее в фундаменте национальной ментальности. И весь этот идеологический коктейль на удивление хорошо смешался и прижился в общественном сознании населения Поднебесной. А все дискуссии о правах человека искусно подменяются заботой о правах потребителей. Во многом поэтому, вопреки тенденциям глобализации и падения авторитета национальных государств на Западе, китайское государство крепнет и даже настраивается на экспансию.

Разговоры о грядущей "сверхдержавности" Китая уже давно вошли среди экспертов в правила "хорошего аналитического тона". Но с какого момента наступит и в чем конкретно выразится это новое качество КНР – не совсем понятно. Возможно, немного ясности помогут внести исторические аналогии. Например, советник парижского Фонда стратегических исследований Франсуа Эйбур сравнивает нынешнее состояние китайского государства с кайзеровской Германией. Причем, не с той, какой она была накануне Первой мировой войны – четко ориентирующейся в политическом пространстве и готовой биться за место под солнцем с конкретными противниками. Нет, по мнению французского политолога, нынешний Китай больше напоминает Германию времен Бисмарка. "Эта страна врывается на переполненную мировую арену, еще не зная природу своих будущих отношений и альянсов, – пишет Франсуа Эйбур на страницах Financial Times. – Из-за бурного роста своих экономических аппетитов и производства Китай нарушает равновесие на этой арене, при этом всем своим видом показывая, что хочет его сохранить". И действительно, Поднебесную вполне устраивает современный мир, Пекин не хочет его принципиально менять – ну, разве только немного перераспределить ресурсы и рынки в свою пользу. Китай никому открыто не оппонирует по "идейным" соображениям: ни США, ни Уго Чавес, ни КНДР, ни Иран, ни Россия ему не враги. До тех пор, конечно, пока они не мешают поступательному развитию Великой экономики...

В этом смысле с Китаем уже сейчас очень трудно иметь дело – именно потому, что он чужд какой бы то ни было идеологии во внешней политике. Им движут исключительно корыстные интересы: обеспечить себе наиболее благоприятные условия для дальнейшего развития. Поэтому Пекин может встать в Совбезе ООН на защиту Ирана, ведь тот является одним из крупнейших поставщиков нефти в КНР. А может и присоединиться к антииранскому "накату" Запада, если посчитает, что ядерные технологии в руках Тегерана могут представлять угрозу его безопасности.

Таким образом, китайская сверхдержава (если уж ей суждено состояться) будет сильно отличаться от США (и СССР). "В отличие от США с их силовыми методами смены режима в недемократических государствах, у Китая нет системы ценностей, которую можно было бы продать. Нет у него и спасительной миссии", – полагает Франсуа Эйбур. Однако, по его мнению, это главное преимущество Китая: "Именно это становится его главным козырем на пути к статусу сверхдержавы. Поскольку во внешней политике он руководствуется только собственными интересами и не рекламирует никаких ценностей, к нему потянутся не только Зимбабве, Мьянмы и прочие Суданы, но и государства, ищущие противовеса демократической миссии Америки". Так что шансы Китая в глазах экспертов увеличиваются день ото дня. Как бы только этот "противовес №1" не оказался слишком тяжелым для всего мирового сообщества и самой матушки-Земли.

Source: http://www.utro.ru/peredovica/

В 2005 году провинция Хэйлунцзян (Северо-восточный Китай) добилась новых успехов в международной торговле сельскохозяйственной продукцией, подняв на новый уровень общий объем внешнего товарооборота и объем экспорта и в большей мере увеличив объем активного сальдо в торговле сельхозпродукцией.

Согласно статистике, в минувшем году общий объем импорта и экспорта сельхозпродукции провинции Хэйлунцзян составил 977 млн. долл. США, что выросло на 40,97 процента по сравнению с предыдущим годом. В частности объем экспорта составил 847 млн. долл. с приростом на 50,93 процента; объем импорта – 130 млн. долл. при снижении на 1,43 процента. При этом объем активного сальдо в торговле сельхозпродукцией достиг 717 млн. долл.

С повышением известности многочисленных видов местных и специфических продуктов провинции Хэйлунцзян за рубежом, быстро расширяется ее экспортный рынок. По объему импорта сельхозпродукции из пров. Хэйлунцзяна первые места заняли Россия, Республика Корея и Япония, в частности объем экспорта в Россию составил 423 млн. долл, или половину общего объема экспорта провинции. Европа остается первым крупнейшим экспортным рынком продукции сельского хозяйства провинции Хэйлунцзян, а Латинская Америка и Средний Восток стали новыми импортерами ее сельхозпродукции.

Удвоился объем экспорта зерновых, сухого перца, свежей и мороженной говядины, живой рыбы, естественного меда и др.

Источник: http://russian.people.com.cn/31518/4140469.html

             Провинция Хэйлунцзян на Севере-Востоке Китая, пользуясь случаем проведения "Года России" в Китае, намерена всеми силами содействовать поднятию на новый уровень стратегии торгово-экономического сотрудничества с Россией. Об этом стало известно корр. на прошедшем провинциальном совещании по вопросам торговли.

В нынешнем году провинция Хэйлунцзян будет интенсивно продвигать торгово-экономическое и научно-техническое сотрудничество с Россией, стремясь к совершению прорывов в области торговли, инвестиционного сотрудничества в области энергетики и сырьевых материалов, строительства баз и использования КПП. Согласно плану, объем торговли с Россией возрастет на более 26 процентов, объем инвестиций в Россию удвоится, объем работ по договорам строительного подряда и сотрудничества с Россией в области предоставления трудовых услуг вырастет на 26 процентов. Было запланировано, во-первых, продолжать расширять экспорт одежды, обуви и убора, текстиля, продукцию сельского хозяйства и подсобных хозяйств и других преимущественных видов продукции. За счет урегулирования структуры экспортных товаров, всемерно увеличить долю продукции машиностроения и электроники, высокотехнологичных изделий в объеме экспорта, а также удельный вес местной продукции; во-вторых, дальше расширять импорт древесины, сырой нефти, готового масла, сырья химической промышленности и других стратегических ресурсов; в-третьих, интенсивно ускорять строительство за границей объектов по инвестиционному сотрудничеству в области энергетики и сырьевых материалов, добиваясь того, чтобы в этом году началось строительство более 10 из намеченных 66 объектов сотрудничества с Россией. Следует поддерживать первоочередное начало действия освоенческих зон Суйфэньхэ, Дуннин, Хэйхэ, Муданьцзян и Харбин, а также Сунбэйской зоны торгово-экономического и научно-технического сотрудничества Северо-Восточной Азии, отдавать преимущество развитию производства продукции легкой и текстильной промышленности, машиностроения и электроники, пищевых продуктов, строительных отделочных материалов, которые пользуются растущим спросом на российском рынке, направлять провинциальные и внепровинциальные предприятия на развитие транснациональной обработки, поощрять развитие разнообразные отрасли обработки экспортных товаров, всемерно развивать комбинированные базы производства и обработки импортных и экспортных товаров; в-пятых, в большей мере повысить эффективность использования КПП. Нужно по-деловому вести строительство инфраструктурных объектов КПП, чтобы обеспечить в текущем году грузооборот через КПП превысил 10 млн. тонн, количество выездных и въездных туристов достигло 3,5 млн. человек.

     Одновременно, активно создавать приграничные открытые полосы, опирающие на города Хэйхэ, Цзягэдаци, Хэган, Цзиси, Шуанъяшань, Цзямусы и Муданьцзян и охватывающие Мохэ, Хэйхэ, Лобэй, Фуюань, Тунцзян, Жаохэ, Хулинь, Мишань, Суйфэньхэ и Дуннин, развивать экспорт, производство и обработку сельхозпродукции, транснациональную обработку продукции машиностроения и электроники, освоение и обработку электроэнергетических и сырьевых ресурсов, сотрудничество в области недвижимости, туризм, торговлю и современную систему международного товарообращения. Способствовать строительству зон взаимной торговли в Суйфэньхэ, Дуннине, Хэйхэ и Тунцзяне. Полностью используя сухопутные КПП Суйфэньхэ, Дуннин и Харбин, а также благоприятные условия судоходства рек Хэйлунцзян и Сунгарь, преимущества Харбинского и других аэропортов, осуществить вертикальные перевозки товаров в торговле с Россией.

Источник: http://russian.people.com.cn/31518/4154755.html